Русская эротическая графика. Константин Сомов

Автопортрет (1898)

Константин Андреевич Сомов, - русский живописец и график, мастер портрета, представитель русского символизма и модерна. Один из основателей журнала "Мир искусства", член одноименного объединения. Свою личную жизнь он тщательно оберегал от огласки.
Родился 18/30 ноября 1869 г. в Петербурге в семье историка искусства, хранителя коллекций Эрмитажа, Андрея Ивановича Сомова. Сын искусствоведа и музейного деятеля А.И. Сомова. Его мать, Надежда Константиновна Сомова (урожд. Лобанова), была хорошим музыкантом, широко образованным человеком. Она прививала своим детям любовь к музыке, живописи, театру.

Отдых на прогулке 1896 г.

Портрет Н.Ф.Обер 1896 г.

Дама у пруда 1896 г.

Две дамы на террасе 1896 г.

Прогулка зимой 1896 г.

Вечерняя прогулка верхом 1897 г.

В 1889 г. Сомов поступил в Академию Художеств, где учился в мастерской И. Репина. В 1897 г. художник добровольно покинул Академию и провел две зимы в Париже в самостоятельной работе. В одно время с ним в Париже учились и работали А. Бенуа, Е. Лансере, А. Остроумова и другие “мирискусники”. Здесь Сомов сблизился с А. Бенуа, который написал о нем первую статью, появившуюся в журнале “Мир искусства” в 1898 г.

Афиша выставки русских и финляндских художников 1897 г.

Наталья Павловна 1899 г.

Дама в голубом. Портрет Е.М. Мартыновой 1897-1900 г.г.

Учащиеся петербургской частной школы Карла Мая — А. Бенуа, В. Нувель, Д. Философов и К. Сомов объединились для изучения истории искусства, в первую очередь живописи и музыки. В последствии к кружку примкнул С. Дягилев и Л. Бакст. Познания Дягилева в области изобразительных искусств, к которым он всегда питал интерес, стали быстро расширяться благодаря поездкам за границу. Там он завел знакомства с иностранными писателями и художниками и начал коллекционировать картины.

В объединение влились художники московской школы середины 1890-х годов (входившие в состав абрамцевского кружка) — К. Коровин, В. Серов, братья Васнецовы, М. Врубель, М. Нестеров. Именно их картины в начале 1898 г. были продемонстрированы на организованной Дягилевым и Философовым выставке русских и финских художников в Петербурге, а затем, летом того же года в Мюнхене, Дюссельдорфе, Кельне и Берлине.

Движение издавало и одноименный журнал, первый номер которого вышел в ноябре 1898 г., впоследствии занявший ведущее место среди литературно-художественных изданий России того времени.

Художественная ориентация «Мира искусства» была связана с модерном и символизмом. В противовес идеям передвижников художники «Мира искусства» провозгласили приоритет эстетического начала в искусстве. Члены «Мира искусства» утверждали, что искусство — прежде всего выражение личности художника. В одном из первых номеров журнала С. Дягилев писал: «Произведение искусства важно не само по себе, а лишь как выражение личности творца». Полагая, что современная цивилизация антагонистична культуре, «мирискусники» искали идеал в искусстве прошлого. Художники и писатели, в своих картинах и на журнальных страницах, открыли российскому обществу тогда мало оцененную красоту средневековой архитектуры и русской древней иконописи, изящество классического Петербурга и окружающих его дворцов, заставляли задуматься о современном звучании древних цивилизаций и заново оценить собственное художественное и литературное наследие.

Художественные выставки, организуемые «Миром искусства», пользовались громким успехом. В 1899 г. Дягилев устроил в Петербурге действительно международную выставку, на которой с произведениями русских художников были экспонированы картины 42 европейских художников, в том числе Бёклина, Моро, Уистлера, Пюви де Шаванна, Дега и Моне. В 1901 г. в Петербургской императорской академии художеств и в Строгановском институте в Москве прошли выставки, в которых, среди прочих, участвовали ближайшие друзья Дягилева — Бакст, Бенуа и Сомов. Выставки группы «Мира искусства» в Петербурге и Москве были устроены также и в ноябре 1903 г.

Манера Сомова соответствовала эстетике “мирискусников”, соединяя гармонию мечты с реальностью, отличалась поэтичностью образов в сочетании с утонченностью и одухотворенностью.

Волшебство 1900-1902 г.г.

Эхо прошедшего времени 1903 г.

Дама в розовом 1903 г.

Поцелуй 1904 г.

Сомов принимал самое деятельное участие в оформлении журнала “Мир искусства”, а также периодического издания “Художественные сокровища России” (1901 — 1907), издававшегося под редакцией А. Бенуа, создал иллюстрации к “Графу Нулину” А. Пушкина (1899), повестям Н. Гоголя “Нос” и “Невский проспект”, нарисовал обложки поэтических сборников К Бальмонта “Жар-птица. Свирель славянина”, В. Иванова “Cor Ardens”, титульный лист книги А. Блока “Театр” и др.

Эскиз иллюстрации к повести Н.В.Гоголя Невский проспект 1901 г.

Экслибрис А.Н.Бенуа 1902 г.

Экслибрис С.П.Зенгер 1902 г.

Обнаженный среди цветов 1903 г.

Гёте, муза и Амур 1906 г.

Дама с собачкой 1906 г.

Поцелуй (Силуэт) 1906 г.

Книга маркизы. Иллюстрация

Наряду с пейзажной и портретной живописью и графикой Сомов работал в области мелкой пластики, создавая изысканные фарфоровые композиции.
К. Сомов экспонировал свои произведения на выставках “Мира искусства”, Союза русских художников, персональной выставке в Петербурге (1903), берлинском “Secession”, парижском “Salon d"Automne” (“Осенний салон”, 1906), чем приобрел широкую известность не только в России, но и в Европе. После Октябрьской революции, как и многие другие деятели искусства, Сомов испытывал бытовые трудности, не имея заказов на работу.

У всех одинаково бьётся,
Но разно у всех живёт,
Сердце, сердце, придётся
Вести тебе с небом счёт.
Что значит: «сердечные муки»?
Что значит: «любви восторг»?
Звуки, звуки, звуки
Из воздуха воздух исторг.

Какой же гений налепит
На слово точный ярлык?
Только слух наш в слове «трепет»
Какой-то трепет ловить привык.
Любовь сама вырастает,
Как дитя, как милый цветок,
И часто забывает
Про маленький, мутный исток.
Не следил ее перемены —
И вдруг... о, боже мой,
Совсем другие стены,
Когда я пришел домой!
Где бег коня без уздечки?
Капризных бровей залом?
Как от милой, детской печки,
Веет родным теплом.
Широки и спокойны струи,
Как судоходный Дунай!
Про те, про те поцелуи
Лучше не вспоминай.
Я солнце предпочитаю
Зайчику мертвых зеркал,
Как Саул, я нашел и знаю
Царство, что не искал!
Спокойно ли? Ну да, спокойно.
Тепло ли? Ну да, тепло.
Мудрое сердце достойно,
Верное сердце светло.
Зачем же я весь холодею,
Когда Вас увижу вдруг,
И то, что выразить смею,—
Лишь рожденный воздухом звук.

ЛЮБОВЬ ЭТОГО ЛЕТА

Где слог найду, чтоб описать прогулку,
Шабли во льду, поджаренную булку
И вишен спелых сладостный агат?
Далек закат, и в море слышен гулко
Плеск тел, чей жар прохладе влаги рад,

Твой нежный взор лукавый и манящий, -
Как милый вздор комедии звенящей
Иль Мариво капризное перо.
Твой нос Пьеро и губ разрез пьянящий
Мне кружит ум, как "Свадьба Фигаро".

Дух мелочей, прелестных и воздушных,
Любви ночей, то нежащих, то душных,
Веселой легкости бездумного житья!
Ах, верен я, далек чудес послушных,
Твоим цветам, веселая земля!

* * *

О, быть покинутым - какое счастье!
Какой безмерный в прошлом виден свет -
Так после лета - зимнее ненастье:
Все помнишь солнце, хоть его уж нет.

Сухой цветок, любовных писем связка,
Улыбка глаз, счастливых встречи две, -
Пускай теперь в пути темно и вязко,
Но ты весной бродил по мураве.

Ах, есть другой урок для сладострастья,
Иной есть путь - пустынен и широк.
О, быть покинутым - такое счастье!
Быть нелюбимым - вот горчайший рок.

Константин Сомов (1869 - 1939) был вторым сыном в семье историка искусства и художника Андрея Ивановича Сомова, который до конца своей жизни служил старшим хранителем Эрмитажа. В доме была огромная частная коллекция старинных гравюр и рисунков, которые с малых лет мог держать в руках юный художник.

Константин Сомов. 1898. Автопортрет

В детстве Костя предпочитал играть в куклы, мастерить для них костюмы, дружить ему было проще всего с девочками.Образование он получил в частной гимназии К. И. Мая, где одновременно с ним учился Дмитрий Философов. С Димой Костя сразу нашел общий язык, и они сдружились.

Портрет художника А. Н. Бенуа. 1895.

По свидетельству Бенуа, учившегося в той же гимназии, особая близость Димы и Кости, которые держались вместе и особняком, почти никому не нравилась. И, быть может, они не стали объектами насмешек и изгоями только потому, что оба раньше срока покинули заведение Мая. Но прервалась и дружба подростков, обещавшая перерасти в нечто большее (ведь они оба оказались гомосексуалами). Из-за болезни Диму отправили в Италию, а Костю, которому естественные предметы давались довольно тяжело, отец забрал из гимназии. Сомов поступил в Академию художеств, где с 1894 по 1897 год учился под руководством Ильи Репина.

Портрет Д. Философова кисти Л. Бакста. 1897.

Бакст Л.С. Портрет Сергея Дягилева с няней 1906.

В феврале 1897 года, не окончив Академии, Сомов отправился в Париж и вернулся в Петербург только осенью 1899 года. К тому времени место друга в сердце Димы Философова давно было занято его энергичным кузеном из Перми - Сергеем Дягилевым. Несмотря на то, что с Дягилевым Сомов будет много сотрудничать, некоторая неприязнь сохранится на всю жизнь - все-таки он увел у него друга и, может быть, любовника.

Но на Дягилева, с точки зрения творческой, ему было грех обижаться. Именно Дягилев, занявшись организацией художественных выставок, в 1898 году привез часть работ Сомова из Европы, где он учился, и представил публике.

Очень быстро, впитав в себя новые веяния европейской живописи, Константин Сомов стал вектором того направления в русском
изобразительном искусстве, которое задал открытый Дягилевым, Философовым, Бакстом и, собственно, самим Сомовым журнал "Мир искусства".

Портрет Льва Бакста. Вторая половина 1900-х. Серов В.А.

Обложка "Мира искусства". № 17-18. 1900.

Самый заметный лидер "мироискусников", Сомов, создал новый жанр, проникнутый рефлексией и иронией, основанный на стилизации и гротеске. В своих акварелях, картинах, а в особенности, гравюрах он показал особый вымышленный "мирок", населенный странными нереальными персонажами. И главное - он, вдохновленный стилистикой Обри Бердслея, открыл для России некогда абсолютно запретный жанр "ню". Чего стоили его откровенные работы для сборника классических эротических рассказов - "Книги маркизы" Франца фон Блея (1908) с силуэтами вздыбленных фаллосов. В полном "эротическом варианте" книга вышла только спустя 10 лет, в революционной России.

Как проходила жизнь Сомова? В основном на дачах под Петербургом и в Таврическом садике, где можно было выбрать себе на ночь симпатичного молодого гимназиста, чтобы тот хоть отчасти разнообразил привычный досуг с Вальтером Нувелем, который как раз и представил Сомову Михаила Кузмина...

На портрете работы Л.Бакста.

Роман с Кузминым был непродолжительным, но важным для Константина. Скрытный, не склонный к откровенности художник, как шутил Вячеслав Иванов, был Кузминым "развращен" и "лишен девственности".

Портрет М. А. Кузмина. 1909. Худ. Константин Сомов.

Константин Сомов. Автопортрет. 1909.

А что Кузмин? О, он давно мечтал познакомиться с Сомовым, надеясь, что тот когда-нибудь напишет его портрет.

Возможность личного знакомства представилась только осенью 1905 года, когда Кузмин входил в литературу со своей гомосексуальной повестью "Крылья". На Константина произвели впечатление и сама повесть, и облик ее автора. И он, как того хотел Кузмин, действительно напишет его портрет, но только спустя четыре года после первой встречи, когда известность Кузмина уже вполне состоится.

А пока Сомов находился под впечатлением "Крыльев" и с удовольствием форсировал творческое и личное сближение с Кузминым. Зимой 1905-1906 годов они встречались в основном на вечерах в доме у Ивановых, где проходили регулярные собрания "гафизистов" - Сомов, прекрасно разбиравшийся в истории костюма и в современной моде, выступал там в качестве "костюмера".

Портрет писателя и поэта В. И. Иванова. 1906. Худ. Константин Сомов.

В это же время художник работал над портретом Вячеслава Иванова и не возражал против присутствия Кузмина. Но влюбленности поэта как бы не замечал - до тех пор, пока... не прочел об этом в дневнике самого Кузмина, который нашел "бодрящим", с "любовью к жизни, к телу, к плоти, никакого нытья". Как известно, дневник - его Кузмин вел в течение всей жизни - был своеобразной открытой книгой, которую поэт читал в узком кругу.

К весне отношения Кузмина и Сомова стали более близкими. Константин со своим сердечным другом Вальтером Нувелем бывает на квартире поэта - заезжают по несколько раз в неделю, обменивается книгами, обсуждают достоинства любовников и проституток из Таврического сада. Кузмин даже познакомил Сомова со своим любовником Павлом Масловым... Но их интимное сближение произошло ближе к осени. В любовных играх принимал участие и Павел Маслов.

Это эротическое напряжение будет сопутствовать общению двух гомосексуальных пар, Сомов - Нувель и Кузмин - Маслов, в течение, по меньшей мере, года. Потом они останутся друзьями, хотя в записках Сомова обнаружится несколько нелестных отзывов о стареющем Кузмине.

Ну, так что же... Они были слишком разные. Сомов - из шестисотлетних дворян, с неплохим семейным капиталом и собственным домом в Петербурге. И Кузмин - всегда, даже в самые лучшие для него времена, стесненный в деньгах и скитавшийся по съемным столичным квартирам. Константина Сомова, довольно скрытного человека, который почти не вел дневников, не расточал елея и благодарностей, был скуп на комплименты - светские и интимные, невозможно представить на дружеской ноге с каким-нибудь
питерским сутенером, увлеченным банщиком или продавцом галантерейного магазина. Для Кузмина же все это было повседневной жизнью...

В течение пяти лет, пока выходит "Мир искусства", Сомов, если говорить современным языком, фактически выступает в качестве его арт-директора. Занимается всем - от подбора иллюстраций до рисования виньеток. Во многом Сомов стал родоначальником и русского модерна в графике, ex-librisе, оформлении театральных программок.

Влюбленные. Вечер. 1910 Худ. Константин Сомов.

Жених на коленях перед своей возлюбленной. 1913 Худ. Константин Сомов.

В живописи он разработал два основных направления: портрет и стилизованный под XVIII век галантный пейзаж. Это был реконструированный мир рококо, костюмированных балов, искусственных цветов, хрупких фарфоровых статуэток, изящных "мушек", дорогих шелков и фижм. Этот мир, выплывающий из тумана, потребовал особой техники: полупрозрачной акварели, бледной пастели и гуаши. Бенуа вообще называл Сомова "создателем идиллического стиля минувшей жизни".

Спящая молодая женщина. 1922.

Константин Сомов (1869-1939). Русская пастораль. 1922.

Такой тихой идиллии он, скорее всего, хотел и в личной жизни. Почти образцово-показательным может считаться брак Константина с Мифеттой, с Мифом... - 17-летней моделью Мефодием Лукьяновым (1892-1932). 22 года неразлучной жизни, без размолвок и почти без измен.

Портрет М. Лукьянова. 1918. Худ. Константин Сомов.

В 1918 году, в разгар революции, Сомов напишет портрет своего Мифа. На улице стреляли и ниспровергали старый мир, а Сомов рисовал Лукьянова в домашнем халате, удобно устроившегося на диване, с выражением спокойного удовольствия на лице.

Так незаметно прошла для Сомова революция. В 1922-м Миф уехал в Париж, а Константин едва успел вырваться из-под крепнувшего уже нового красного гнета - в 1923 году он отправился сопровождать американскую выставку петербургских художников. В Россию не вернулся, а, вкусив парижской дороговизны, поехал Нормандию, где Миф купил ферму и занялся разведением скота.

Худ. Константин Сомов. Автопортрет в зеркале. 1928.

С начала 1930-х Мефодий медленно увядал от чахотки. Сомов проводил недели у его постели: тут же работал и... плакал. Дневники его никогда не были столь откровенными: "...я так часто был гадким, жестоким... все его (Мифа) вины - маленькие, ничего не значащие... у меня просто придирчивый нрав... меня никто так не любил, как он... теперь я впитываю в себя его лицо, каждое его слово, зная, что скоро не увижу его больше".

Это действительно была настоящая любовь, которая приходит к человеку, когда он уже вкусил достаточно случайного удовольствия и теперь находит прелесть в долгой и тихой привязанности и понимании. Удивительно, что такое правильное и доступное, как заблуждаются многие, только гетеросексуалам постижение любви пришло и к Философову (с Мережковским и Гиппиус), и к Дягилеву, и к Сомову - ко всей той троице, что в 1905 году, бравируя своей элегантностью, отправлялась в Таврический затем, чтобы снять очередную, уже использованную приятелем проститутку.

Сомов на семь лет пережил своего "сына, брата, мужа" Мифа. На склоне лет у него было новое увлечение - натурщик и боксер Борис Снежковский. Но в этой привязанности не было ничего плотского, только легкий флер гомоэротизма. Сомов стал для Снежковского, с которым познакомился, работая над рисунками к древнегреческой истории о влюбленных "Дафнис и Хлоя", своеобразным наставником и учителем.

Иллюстрация к роману Лонга "Дафнис и Хлоя". 1930. Худ. Константин Сомов.

Сразу же после выставки, организованной Лукьяновым, и переезда в Париж у Константина Андреевича появился новый юноша-натурщик, конечно, из русских - Борис Снежковский. Он был привлечен для создания серии рисунков к повести древнегреческого автора Лонга "Дафнис и Хлоя" - о неопытных влюбленных.

Пастух и пастушка, Дафнис и Хлоя, были воспитаны в неведении и совершенно не представляли себе, для чего у людей детородные органы и как они действуют в любви. Влюбившись друг в друга и терзаемы любовным томлением, они обменивались нежными и страстными ласками, но не знали, как утолить свою страсть, пока, после их долгих мук и метаний, опытная женщина не обучила Дафниса. Для издания этой эротической повести Сомову были заказаны иллюстрации, и он искал натуру.

Тема эта давно интересовала Сомова. Еще в 1920 г., на исходе Гражданской войны, в январе, он записывает в дневник: "Долго не мог заснуть и думал о... картинах, в моем воображении показавшихся мне прекрасными". Среди них - "Дафнис, Хлоя и Пан":

"Дафнис склонился к Хлое, виден его затылок и его подбородок и рот, она полулежит у него на коленях. Пан около них анфас, но они его не видят..." (КАС: 195).

Теперь, когда осенью 1929 г. Сомов получил заказ, он сообщает сестре: "Эта работа очень интересная для меня, но трудная, надо уметь хорошо рисовать голеньких, а я не умею". В декабре он сообщает, что "стал рисовать этюды и наброски с голого тела. Пока нашел одного русского, очень хорошо позирующего и хорошо, но слишком атлетично для Дафниса сложенного, и подговорил его на 10 сеансов". Теперь ищет девушку. "А мой натурщик, русский, 19 лет, оказался очень умным, образованным и славным. Так заинтересовался своим позированием и моей целью, что попросил меня дать ему прочесть роман Лонгуса...".

Иллюстрации к роману Лонга "Дафнис и Хлоя". 1930. Худ. Константин Сомов.

Художник стал с тех пор называть его Дафнисом. Книга вышла в 1931 г., а Борис стал другом художника и с 1932 года заменил ему в эмоциональном плане умершего Мифа. Художник сдружился и с родителями Бориса, ездил с ними в Гранвилье. Он сделал с Бориса не только серию эскизов для Дафниса, но и целый ряд портретов в течение 30-х годов, в том числе известный портрет обнаженного атлета с боксерскими перчатками. В 1933 г. начал серию акварелей-миниатюр на тему "Мужская натура на манер Буше".
"У меня множество набросков с натуры "ню", большей частью с Дафниса... Может быть, эта серия будет из 10 - 12 номеров. Будет забавный, хотя инесколько скандальный ансамбль" (КАС: 410-402). Дружба продолжалась до самой смерти Сомова в 1939 г. Он умер внезапно и скоропостижно в возрасте 70 лет, до начала Второй мировой войны. Судьба избавила его от новой серии передряг.

Был ли Борис его любовником, неизвестно. Скорее всего, не был. Нам неизвестна его сексуальная ориентация, да и вряд ли его мог телесно привлечь старик-художник. Для старика же, с трудностями при ходьбе (он страдал от атеросклероза), уже вряд ли были заманчивы сексуальные авантюры, но вкусы его не могли измениться, и, несомненно, ему просто доставляло удовольствие часто любоваться нагим телом превосходного атлета и всегда любоваться созданными им самим изображениями, в которых оно запечатлено навечно. В психологической литературе отмечалось, что для сексуального человека в подсознании рисование эрогенных зон равносильно трепетному касанию и ласке, так что оно должно было доставлять художнику утонченное наслаждение. Для человека, приверженного однополой любви и знавшего в своей молодости любовные приключения, а в зрелом возрасте всепоглощающую любовь, неплохой закат.

Сон. 1938. Худ. Константин Сомов.

Боксер Борис Снежковский. 1933. Худ. Константин Сомов.

Константин Сомов (1869-1939). Лежащий мужчина. 1936 г.

Обнаженные. 1938. Худ. Константин Сомов.

Обнаженный юноша (Б. М. Снежковский). 1937 Худ. Константин Сомов.

Летнее утро. 1932 Худ. Константин Сомов.

Сомов Константин (1869-1939). Купальщицы на солнце. 1930.

Константин Сомов (1869-1939). Правильное отражение. Акварель, 1930 г.

Константин Сомов (1869-1939). На пляже. Карандаш, акварель и гуашь. 1932.

Константин Сомов (1869-1939). Купальщики. 1934.

Константин Андреевич Сомов (1869-1939). Игрок на мандолине и его аудитория. 1936.

Константин Сомов (1869-1939). Любовники. Карандаш акварель и гуашь. 1931.

Константин Сомов (1869-1939). Любовники Карандаш, акварель. 1933.

Константин Сомов (1869-1939). Интимный момент. 1933.

Интимные отражения в зеркале на туалетном столике. 1934 Константин Сомов (1869-1939).

Константин Сомов (1869-1939). Дремота. Карандаш, акварель на бумаге "Бристоль", 1933.

Cauchemar de la fiеvre brulante. 1937 Konstantin Somov. Private collection.

К тому же после шестидесяти Сомов неожиданно увлекся рисованием гомосексуальных эротических сценок, вроде "Обнаженных в зеркале у окна" (1934), которые хорошо продавались и мгновенно разошлись по частным парижским коллекциям. Борис с удовольствием ему позировал. В конце 1930-х Сомов создал целую серию портретов обнаженного боксера...

Константин Сомов был из тех гомосексуалов, которые, в отличие, например, от Кузмина, не слишком злоупотребляли гомосексуальностью для своего творчества. В работах Сомова широко представлены все виды эротизма. Сомов ввел в русскую графику эротику как иронический жанр. Это была игра
- "усталая порочность не всерьез", как выражались критики.

Декаданс требовал раскрепощения во всем. Но на суровой русской почве любая эротика покажется обывателю порнографией, как это и произошло, например, с

Le Livre de la Marquise. Recueil de Poesie et de Prose. St.-Petersbourg, R. Golike et A. Wilborg, 1918. , VIII, 204 cтр., 24 л.л. цветных и черно-белых иллюстраций. Тираж 800 экземпляров. В великолепном ц/к переплете Vellum того времени богато тисненый золотом на крышках и корешке. Оригинальные цветные форзацы, стилизованные под XVIII-й век. Титул отпечатан в 2 краски. Формат: 24,5х19,5 см. Экз. из библиотеки Ф. О. Шехтеля (1859-1926), архитектора, живописца, графика, сценографа; одного из суперярких представителей стиля модерн в русском и европейском зодчестве.

Выше описан экземпляр "Малой Маркизы". Так называемая "Большая Маркиза" имеет немного другое библиографическое описание: Le Livre de la Marquise. Recueil de Poesie et de Prose.[Книга Маркизы. Сборник поэзии и прозы]. Venise,Chez Cazzo et Coglioni, 1918. , VIII, 252 cтр.,, 2 л. фронт, 31 л.л. цветных и черно-белых иллюстраций. Circa 50 экземпляров.В иллюстрированной двухцветной издательской обложке и суперобложке. Ниже мы более подробно расскажем, чем "Большая Маркиза" отличается от "Малой". "Книга Маркизы"-это "книга -праздник", от нее исходит необычный аромат Золотого века, века райских наслаждений и нирваны. И это-то в холодной и голодной послереволюционной России... Она совершенно уникальна, потому что воссоздает полную картину эротической литературы Франции XVIII века и не имеет аналогов по своему содержанию. В нее включены произведения полусотни авторов, в том числе Вольтера, Казановы, Шенье, Парни и др., неоднародна она и в жанровом отношении(лирические стихотворения, песни, эпиграммы, новеллы, дневниковые записи, анекдоты и пр.). «Книга Маркизы», оформленная замечательным художником Константином Андреевичем Сомовым (1869-1939), по праву считается одной из вершин русской книжной графики.Он мастер линий, он маг линий» - эти слова написаны Александром Николаевичем Бенуа о его ближайшем и преданном с детства и до гробовой доски друге Константине Андреевиче Сомове (1869-1939).

Выдающийся библиофил Эрих Фёдорович Голлербах (1895-1942) писал о ней: «Здесь, как в некоем фокусе, сосредоточился и утончённый ретроспективизм и модный эротизм эстетического мировосприятия, отразился мечтательный культ XVIII века, с его очаровательным бесстыдством, фривольностью и напряжённой чувственностью. В смысле художественной идеологии в этой книге нет никакого движения вперёд, никакого искания, но она бесспорно замечательна сама по себе, «как вещь». Вся проникнутая духом «мелочей прекрасных и воздушных, любви ночей, то нежащих, то душных», она строго выдержана в одном графическом стиле, в единой изобразительной гармонии. В графическом творчестве Сомова эта книга является высшим достижением. В истории русских иллюстрированных изданий она, по праву, может занять одно из первых мест». Идея создания антологии принадлежит австрийскому эссеисту, литературному критику и переводчику Францу Блею (1871-1942). Впервые книга увидела свет в 1907 году в Мюнхене в издательстве Вебера на немецком языке. Эту небольшую хрестоматию эротической литературы «галантного века» и составил Франц Блей. Из 31 рисунка, выполненного к ней Константином Сомовым, германская цензура пропустила тогда только 6 иллюстраций и 6 виньеток, изъяв всё то, что, по мнению цензоров, нарушало нормы общественной морали.

Через 8 лет Сомов вернулся к этому замыслу… Сомов решил печатать заново составленную и проиллюстрированную им «Книгу Маркизы» в известном петербургском издательстве «Товарищество Р.Голике и А.Вильборг» Обновленная антология выросла более чем в двое: в неё вошли отрывки произведений Вольтера, Кребийона-сына, Парни, фрагменты «Опасных связей» Шодерло де Лакло, отдельные эпизоды «Записок» Казановы. Макет нового издания составили 204 щедро проиллюстрированные страницы французского текста и 24 иллюстрации на отдельных листах. Один из множества парадоксов истории: эта «архибуржуазная» (по определению Э.Ф. Голлербаха) книга появилась летом - осенью 1918 года в революционном Петрограде, в уже национализированном издательстве, о чём Сомов писал в дневнике: «Голике реквизирован, но «Le Livre» выйдет без задержки». Известны три основных её варианта: на обычной бумаге, в издательском шёлковом переплёте; на бумаге верже ручной отливки в мягкой обложке; на голландской бумаге высшего качества с литым краем в издательском шёлковом переплёте, в картонном футляре. Их общий тираж составили тогда 800 экземпляров. Однако полгода спустя произошло событие ещё более невероятное: в том же издательстве появился расширенный вариант сомовской «Книги Маркизы», который ныне известен библиофилам как «Большая Маркиза».

Отпечатанная тиражом 50 экземпляров, она имела на 60 страниц текста больше (причём помимо отрывков из эротической поэзии и прозы в этот раздел вошли скатологические анекдоты), а также новые заставки и листовые иллюстрации, являющиеся фривольными вариациями иллюстраций, уже использованных художником в первой части. На титульном листе местом издания значилась Венеция: ведь Петербург чуть ли не с момента основания называли «северной Венецией».

Историк русской графики А.А. Сидоров писал о «Большой Маркизе», что в ней «художник позволил себе как будто всё, от чего воздерживалось русское искусство». «Большая Маркиза» всегда считалась на книжном рынке редкостью и всегда стоила дорого. В наши дни она практически ненаходима. Обычно утверждают, что узкая специализация появилась в ХХ веке, но в области изобразительного искусства художественные и жанровые пристрастия обособились раньше: Иван Константинович Айвазовский (1817-1900) изображал море, то есть был художником-маринистом, Иван Иванович Шишкин (1832-1898) предпочитал пейзажи, преимущественно лесные, а Орест Адамович Кипренский (1782-1836) прежде всего был портретистом.

Константин Андреевич Сомов успешно работал во многих жанрах. Конечно, был он портретистом милостью божьей, но с равным мастерством писал пейзажи, занимался малыми формами скульптуры, фарфором и, конечно же, работал в области книжной графики. Иллюстраторами и оформителями книги были почти все художники объединения «Мир искусства» - и Александр Бенуа, и Лев Бакст, и Мстислав Добужинский, и Дмитрий Митрохин... Серая повседневность бытия стала их заклятым врагом, и они стремились обогатить привычные будни яркими красками и необычными формами. В рамках нового декоративно-прикладного искусства важное место было отведено книге, а точнее, печатному слову, ибо мирискусники с равным успехом работали в журналах и газетах, а также в различных малых формах - таких, например, как оформление меню или театральных программ. Соглашаясь с чеховским героем, что «в человеке все должно быть прекрасно…», мирискусники полагали, что прекрасными обязаны быть и окружающие человека вещи, и интерьеры. Говоря же о книге, они могли бы перефразировать чеховское высказывание таким образом: «В книге все должно быть прекрасно - и шрифт, и переплет, и орнаментика, и иллюстрации!» Константин Сомов исповедовал эту истину на протяжении всей жизни - до последнего вздоха. Его стараниями был заложен, пожалуй, самый весомый камень в величественное здание, которое именуется искусством книги ХХ столетия.

С самого раннего детства Сомова окружало поклонение и служение музам. Отец, Андрей Иванович, по образованию математик, занимался историей искусства, редактировал «Вестник изящных искусств», собрал неплохую коллекцию рисунков и гравюр. Мать художника, Надежда Константиновна, отлично музицировала и превосходно пела. Стены родительского дома были увешаны картинами прославленных художников, среди которых был и превосходный портрет балерины Е.С.Семеновой работы Ореста Кипренского. Рисовать Константин начал лет шести от роду. Пристрастие это получило огранку на уроках рисования в петербургской гимназии Карла Ивановича Мая. Здесь же Сомов на всю жизнь подружился с Бенуа, Нувелем и Философовым, которые впоследствии и создали объединение «Мир искусства». А затем была Академия художеств, проклинаемая и презираемая за «упадочный академизм», но все же сумевшая привить своим школярам блестящую технику и профессионализм. Трудный хлеб постижения искусства, как это ни странно, сочетался с увлечением спиритизмом - это была своего рода дань моде. Александр Бенуа впоследствии вспоминал о своем увлечении «блюдечной ворожбой» и о посещении спиритических сеансов «в компании с Сашей и Костей Сомовыми».

Он не без иронии рассказывал, что «ответы через блюдечко бывали иногда поразительны по остроумию и по глубине, однако и эти умные речи внезапно сменялись дикими шутками, а то и просто ругательствами, причем дух высказывал особую склонность к порнографии». Не в те ли юношеские годы зародился интерес Константина Сомова к эротике, столь свойственной его творчеству? Объединяла Константина Сомова и Александра Бенуа и страсть к театру, а особенно к опере, которую они регулярно и восторженно посещали. Они увлекались П.И.Чайковским и с нетерпением ждали премьеры каждого нового его произведения. В России воспитанникам гимназии Мая было тесно. «Нас инстинктивно тянуло уйти от отсталости российской художественной жизни, - вспоминал впоследствии А.Н.Бенуа, - избавиться от нашего провинциализма и приблизиться к культурному Западу, к чисто художественным исканиям иностранных школ, подальше от литературщины, от тенденциозности передвижников...».

Восьмилетним мальчиком Костя впервые увидел Париж, 11 лет от роду побывал в Вене, а в 20 лет путешествовал по Германии, Швейцарии, Италии. Юношей неоднократно подолгу жил в Париже. В ту пору он установил связи с зарубежными издательствами и журналами, с которыми он удачно и активно сотрудничал. В России воспитанникам гимназии Мая было тесно. «Нас инстинктивно тянуло уйти от отсталости российской художественной жизни, - вспоминал впоследствии А.Н.Бенуа, - избавиться от нашего провинциализма и приблизиться к культурному Западу, к чисто художественным исканиям иностранных школ, подальше от литературщины, от тенденциозности передвижников...». Слово «космополитизм» в ту пору имело положительное звучание.

Границы империи были прозрачными - имелись бы средства! А родители Константина Сомова были состоятельными людьми. У многих членов «Мира искусства» откровенное западничество успешно сочеталось с интересом к русской старине. У Сомова же такого интереса не было - он стал проводником западных форм и сюжетов в отечественном искусстве и тем самым, несомненно, обогатил российскую художественно-культурную жизнь. Портреты его глубоко интернациональны. До сих пор мы говорили о стилизации, но применить это слово к иллюстрациям для "Книги маркизы" просто язык не поворачивается. Для Сомова это была сама жизнь, ибо жил он скорее в галантном XVIII веке, чем в ХХ, в котором пребывало его бренное тело. Сомов вернулся к своему замыслу через несколько лет. 20 ноября 1915 года он записал в дневнике, который регулярно вел: "В 5 часов был в типографии "Унион" для переговоров с Грюнбергом, слышавшим о моем желании переиздать "Книгу маркизы" и нашедшим мне издателя, согласного ассигновать не менее 5 тысяч на частное издание в количестве 25 экземпляров.

Это предложение мне очень соблазнительно. По моему плану, весь текст будет новый и будет печататься на тех языках, на которых вещи написаны. Подбор будет очень интересный, войдут все эротические листы, к ним я прибавлю несколько новых виньеток, 4 приложения будут раскрашены от руки тщательно в каждом экземпляре. Копия с моей раскраски. Бумага, переплет и все прочее очень прекрасны". Работа эта, ставшая знаковой в творчестве Сомова, продолжалась и в следующие годы. В дневнике художника есть множество упоминаний о ней. "Просматривал Парни с целью взять в мою книжку", - записывает он 15 декабря 1915 г. (французский поэт Эварист-Дезире Парни (1753-1814) был признанным мастером эротического жанра). "С утра сел за работу, - пишет Сомов 2 января 1916 года, - делал две вещи, в третий раз начал делать любовников...

Потом начал другую композицию: "Маркизу и Пьеро". Рисовал весь день до 10 часов вечера". Техника была различной - и раскрашенные акварелью штриховые рисунки, и ставший привычным для Сомова черно-белый силуэт. Однако переговоры с Владимиром Юльевичем Грюнбергом ни к чему не привели, и Сомов передал составленную им заново и проиллюстрированную "Книгу маркизы" в одну из лучших типографий Санкт-Петербурга, принадлежавшую Роману Романовичу Голике и Артуру Ивановичу Вильборгу (ныне эта типография носит имя первопечатника Ивана Федорова). Технической стороной дела в типографии руководил Бруно Георгиевич Скамони, сын Георгия Скамони - изобретателя гелиографии и фотомеханического способа изготовления миниатюрных изданий. "Книга маркизы" со 204 страницами французского текста и 24 иллюстрацией на отдельных листах вышла в свет в 1918 году. Иллюстрации были и в тексте.

В большинстве своем это рисунки пером, предназначенные для последующей раскраски, но некоторые картинки выполнены в технике силуэта. Штрих и силуэт иногда дополняют друг друга. Такова, в частности, иллюстрация "Маркиза с розой и обезьянкой", где силуэтное изображение маркизы помещено в декоративную, исполненную пером рамку, в картушах которой чего только нет - здесь и китайский мандарин, растопыривший руки с невозможно длинными ногтями, и цирковой акробат, опираюшийся головой на вертикально поставленный шест, и многочисленные остроклювые птицы... "Боевой восемнадцатый год" - не самое лучшее время для выпуска подобных изданий, и 9 сентября 1918 года Константин Андреевич записал в дневнике: "Голике реквизирован, но "Le Livre" выйдет без задержки". Всего напечатали 800 экземпляров.

Часть тиража вышла в особом библиофильском исполнении - и с дополнительными, особо фривольными иллюстрациями. Современников они шокировали, но нам, воспитанным на вседозволенности второй половины ХХ столетия, они представляются вполне приличными. Библиофилы за особыми экземплярами охотились. Сохранилось письмо К.А.Сомова к врачу, профессору Московского университета А.П.Ланговому, в котором художник пишет: "Многоуважаемый Алексей Петрович, сделаю все возможное от меня, чтобы и у Вас был особенный экземпляр издающейся моей книги у Голике. Прошу Вас только, если возможно, держать это мое обещание в секрете от наших общих знакомых. Мне было невозможно, если бы явились еще желающие приобрести такие экземпляры, их удовлетворить ввиду небольшого количества этого издания". "Книга Маркизы" 1918 года была задумана художником как целостное во всем произведение книжного искусства. Иллюстрации здесь тесно привязаны к тексту - детально продумана гармония текстовой полосы с украшающими ее виньетками и концовками. Иллюстрации, впрочем, могли существовать и отдельно от книги. Так, 3 сентября 1917 года Сомов писал Евгению Сергеевичу Михайлову, мужу своей сестры Анны: "Почти два месяца я красил картинки (мои оттиски к "Книге Маркизы") для Брайкевича, который мне сделал этот заказ. Нарисовал их около 60 штук. Эта работа довольно легкая сравнительно, хотя иногда медленная и кропотливая. Некоторые оттиски вышли очень удачными". Одесский инженер Михаил Васильевич Брайкевич был страстным коллекционером; впоследствии в эмиграции он и материально и духовно поддерживал художника, который и скончался у него на руках.

Его же коллекция сомовских работ в настоящее время хранится в Эшмолеанском музее в Оксфорде. В области эротики "Книга Маркизы" Константина Сомова была таким же прорывом, как многократно разруганный и осужденный "Любовник леди Чаттерлей" Дэвида Герберта Лоуренса (David Herbert Lawrence, 1885-1930), написанный в 1928 году, но опубликованный в полном виде много позднее. Окончательно реабилитирована эта талантливая книга была лишь в 1960 году на шумном судебном процессе. У Сомова "Книга маркизы" была возвратом к ненавязчивой и изящной фривольности французского рококо XVIII века, которая в следующем столетии была предана забвению и проклятию филистерствующими буржуазными нуворишами, а в ХХ веке подвергнута остракизму идеологическими ханжами с партбилетами, которые были, как это ни странно, их духовными наследниками. Алексей Алексеевич Сидоров в свой книге о русской графике начала ХХ века не репродуцировал ни одной иллюстрации из "Книги маркизы", по поводу которой он отметил: "Художник... позволил себе как будто все, от чего воздерживалось русское искусство". По его утверждению, русские художники "чуждались" фривольности, но Сидоров, конечно, лукавил. Теме, о которой идет речь, уделяли внимание многие, причем не был исключением и этот прославленный искусствовед, который был неплохим художником и собрал, пожалуй, лучшую в Москве коллекцию эротической графики. "По мнению Сомова, - писал близко знавший художника искусствовед Степан Петрович Яремич, - главная сущность всего - эротизм. Поэтому и искусство немыслимо без эротической основы". Вообще же, является безусловно приемлемым все, что красиво и что соответствует эстетическим нормам. Революционные события Константин Андреевич, как и многие представители художественной интеллигенции, встретил восторженно. "За два дня столько событий, - записал он в дневнике 4 марта 1917 года. - Николай свержен, у нас будет республика. Голова идет кругом. Я так боялся, что останется династия". И все же в его высказываниях сквозила некоторая настороженность: "Много хулиганов вооруженных, кое-где стреляют, громадные хвосты на Английском за сахаром. Едут авто с красными флагами, в них оборванные люди и наполовину солдаты".

В любом случае, Сомов решил оставаться нейтральным. "Лучше мне не мешаться, - писал он в своем дневнике, - и жить по-старому, как я жил". Отсидеться в сторонке, однако, не удалось. Октябрьская революция у Сомова энтузиазма не вызвала. Он лишь констатировал, записав в дневнике 25 октября 1917 года: "Сегодня победа большевиков. События". По городу распространялись слухи о разгроме Зимнего дворца, о гибели и расхищении художественных ценностей. По инициативе Александра Николаевича Бенуа группа художников и искусствоведов, в которую входил и К.А.Сомов, 3 ноября посетила Зимний дворец. "Встретили нас большевики, симпатичные и вежливые, - записал Константин Андреевич в дневнике. - Обошли с ними... весь дворец, и я видел разрушенные комнаты Александра II, Николая I, Николая II... многое поправимо". Вскоре после Октября отношение Сомова к событиям в стране стало меняться. Одобрить закрытие многих газет и журналов, введение жесткой цензуры он не мог. С большевиками Константин Андреевич не сотрудничал, в оформлении книг для литературно-издательского отдела Наркомпроса, а затем и Государственного издательства участия не принимал. И вообще был мало активен не в пример ближайшему своему другу Александру Николаевичу Бенуа. Но в конце концов оба оказались в эмиграции. В декабре 1923 года Константин Андреевич Сомов уехал в Америку с выставкой русского искусства и в СССР больше не вернулся. Жил в Нью-Йорке, сблизился с великим композитором Сергеем Рахманиновым, создал его портрет. "Вышел он у меня грустным демоном, - писал Сомов сестре. - сходство внешнее не разительно, по-моему, но все говорят, что я изобразил его душу. Сделан он в два тона и не в силу, а бледно-серебристо". Последние годы жизни К.А.Сомов провел в Париже. Занимался и книжной графикой, в частности иллюстрировал такие книги, как "Манон Леско" аббата Антуана Франсуа Прево (1926), "Дафнис и Хлоя" древнегреческого писателя Лонга (1930) и "Опасные связи" Шодерло де Лакло (1934), но далеко не все эти работы увидели свет. Умер Константин Андреевич Сомов 6 мая 1939 года. Лучшее из созданного им живет и сегодня. А на последок приведем слова К.А.Сомова, написанные в 1905 году: "Всякому народу дано родиться, жить и умирать, наш же многомиллионный народ еще ведь в колыбели, и ему суждено зацвесть пышным цветком - в этом я уверен!" Будем надеяться и ждать!

На данной работе Сомова Константина Андреевича, которая была представлена публике в 1905 году, представлен весенний пейзаж. Картина входит в серию из четырех работ, посвященных четырем временам года. Работа написана в стиле модерн. […]

Портрет великого композитора Сомов написал в числе своих поздних работ. Он собирает все самые яркие характерные черты его художественного стиля. Современники утверждали, что этот портрет стал любимым у Рахманинова. Пианист и художник […]

Все произведения Константина Сомова очень жизнелюбивы, отражают дух эпохи, и в тоже время снабжены неотъемлемой грустью с налетом скепсиса, меланхоличны. Так характеризовал работы Сомова один из самых близких его друзей Александр Бенуа. […]

Данное полотно одно из самых популярных и узнаваемых. Репродукцию можно встретить на страницах книг, новогодних открытках, сувенирной продукции. Такой интерес к картине проявлен неспроста. Пейзаж выполнен весьма искусно. Особенно удалось художнику небо. […]

Художник был мастером старой живописи, и подобную технику он имитировал в собственных картинах. Сомов был настоящим профессионалом, имея очень тонкий художественный вкус и прекрасно разбираясь в истории культуры. Основной направленностью мастера было […]

Константин Сомов родился в семье историка искусства А. И. Сомова. Дом художника был заполнен всевозможными произведениями живописи, искусством дышала вся семья. Образование в изобразительной сфере Константин Андреевич начнёт получать в Академии художеств, […]

Константин Андреевич Сомов – необычный художник. Он олицетворяет собой русский модерн и символизм. Кроме того, что он был живописцем, Сомов создавал графические работы и иллюстрации к книгам такие как, например, “Пикник”. Творчество […]

Константин Сомов, русский художник и иллюстратор , известен, прежде всего, как основатель журнала «Мир искусства» и одноименного журнала. Сомов родился в семье, где все были увлечены искусством. Его отец был искусствоведом, хранителем коллекции Эрмитажа. Мать прекрасно играла на фортепиано и с раннего детства прививала своим детям любовь к музыке, живописи и поэзии. Кроме того, будущий художник рос в окружении картин и рисунков, которые долгие годы коллекционировал его отец.

Свое образование Константин Сомов начал в Академии Художеств, где занимался в мастерской . Однако в 1897 году, не окончив курс, Сомов отправился в Париж. Художник испытал как влияние французских живописцев, преимущественно 18-го века, так и вошедшей в моду немецкой графики. Во время обучения и работы в Париже Сомов познакомился и сдружился со многими живописцами, вошедшими в «Мир искусства».

После возращения в Россию художник сосредоточился на портретном направлении, причем многие из портретов он выполнял в технике графики. Его работы отличаются превосходной техникой, лаконичной композицией, тонким чувством цвета и вместе с тем - утонченностью и элегантностью. Другим главным интересом Константина Сомова была книжная иллюстрация, вернее даже, особая оформительская концепция для книг, в которой все элементы - шрифт, обложка, иллюстрации, заставки, обрез - должны были выполняться в продуманном, едином, гармоничном стиле.

Первая персональная выставка работ К. Сомова прошла в Петербурге, в 1903 году. Художник предпочитал работать с красками на водной основе, акварелью и гуашью. На создание одного из его самых знаменитых произведений, «Дамы в голубом», он потратил три года. К 1914 году Сомов стал очень известным художником - он выставлялся не только в России, но и за рубежом. В этом же году он стал действительным членом . Как и многие его единомышленники, Сомов имел нетрадиционную ориентацию, придерживался предельно свободных взглядов на физическую близость и очень часто изображал сцены интимного, эротического характера. Самое полное собрание иллюстраций и рисунков Сомова на эротические темы было издано в 1918 году, уже при большевиках, в Петрограде. Однако больше всего известны портреты и пейзажи работы Сомова. Самой дорогой из проданных на аукционах картин Сомова является пейзаж «Радуга». Эта работа, написанная в 1927 году, уже после того, как художник навсегда покинул Россию, была продана за 7,33 млн. долларов в 2007 году.

Великий русский художник Константин Сомов картины

Автопортрет в зеркале

В детской

Дама в голубом (Портрет художницы Е.М.Мартыновой)

Дама у пруда

Заснувшая на траве молодая женщина

Зима. Каток

Летнее утро

Людмила в саду Черномора. На сюжет поэмы А.С.Пушкина Руслан и Людмила

Молодая девушка в красном платье (Девушка с письмом)

Обложка сборника стихов К.Д.Бальмонта Жар-птица. Свирель славянина

Осмеянный поцелуй

Портрет А.А.Блока

Портрет А.П.Остроумовой

Портрет А.С.Пушкина

Портрет Е.Е.Лансере

Портрет писателя и поэта В.И.Иванова

Портрет С.В.Рахманинова

Портрет художника А.Н.Бенуа

Синяя птица

Спящая молодая женщина в парке

Если вы любите знакомиться с новыми именами в искусстве и предпочитаете культурное времяпровождение, то вам обязательно стоит узнать о Музее искусства авангарда. Музей, директором которого является общественный деятель и меценат Вячеслав Моше Кантор , сможет познакомить вас с коллекциями современного искусства. Заходите на официальный сайт музея МАГМА, чтобы ознакомиться со всеми подробностями, выставками и контактами.